Есть в 30 километрах от Одессы небольшое село Чебанка. До войны оно славилось на Одесщине тем, что здесь когда-то находился штаб корпуса, которым командовал легендарный герой гражданской войны Г. И. Котовский. С началом обороны Одессы название этого села тоже часто упоминалось и в городе и во всех секторах. Дело в том, что недалеко от него располагалась одна из двух самых новейших и самых мощных береговых батарей оборонительного района — 412-я батарея, которой командовал отличный артиллерист капитан И. В. Зиновьев. Когда какому-нибудь нашему полку, обычно противостоявшему нескольким вражеским частям, приходилось особенно туго, командир говорил: «Нахалы! Сейчас пожалуюсь Зиновьеву» — и звонил на 412-ю батарею. Батарея быстро приводила обнаглевших фашистов «в чувство». А приводить было чем: три орудия калибром 180 миллиметров обрушивали на врага девять полутонных снарядов в минуту. Кроме того, на вооружении «четыреста двенадцатой» было семь 45-миллиметровых пушек, батарея 82-миллиметровых минометов и три счетверенные пулеметные установки. Все это было тщательно замаскировано и защищено железобетонными блоками. В первые же дни обороны батарея добилась замечательных боевых успехов, внезапно открывая сокрушительный огонь по атакующим колоннам противника. А 16 августа она ошеломляющим огневым налетом из 18 выстрелов уничтожила тяжелую батарею противника, выдвинувшуюся на исходные позиции в районе станции Беляры. Через день «четыреста двенадцатая» разгромила вражескую автоколонну, двигавшуюся по дамбе Григорьевского лимана: от прямых попаданий в воздух взлетели более двадцати автомашин с войсками и боеприпасами.
Еще через день, 20 августа, батарейцы обрушили ураганный огонь на колонну противника, состоявшую из двух эскадронов конницы, одной роты пехоты и четырек танков, следовавших через деревню Булдинку. Неожиданный и меткий обстрел вызвал среди вражеских солдат и офицеров панику. Воспользовавшись этим, морские пехотинцы поднялись в атаку и добили эту группу неприятеля.
Противник, потеряв надежду подавить 412-ю батарею артогнем и авиацией, неоднократно пытался захватить ее, выделяя для этого танки, пехотные и кавалерийские части, и каждый раз был вынужден откатываться, неся большие потери в живой силе и технике. Так, 23 августа он атаковал позиции «четыреста двенадцатой» особенно большими силами. Однако и на этот раз ему не удалось добиться успеха. Открыв огонь из всех орудий и минометов, батарейцы уничтожили до 500 вражеских солдат и офицеров и заставили противника вновь отступить. Но в последующем частям оборонительного района пришлось отходить к городу, и передний край все ближе перемещался к позициям батареи. Подразделения вражеских автоматчиков начали окружать ее. Своими силами батарейцы уже не могли отбить атаку, а соседние поредевшие пехотные подразделения были скованы атакой противника. Свободного резерва у командования оборонительного района тоже не оказалось. Тогда командующий обороной контр-адмирал Жуков приказал послать на выручку батарейцам только что прибывший маршевый батальон донецких шахтеров. Это были необученные и даже невооруженные люди, только-только сменившие шахтерские спецовки на военную форму. Они получили по семь-восемь гранат (другого оружия не было) и на грузовиках отправились на 412-ю батарею. Когда в бою упал смертельно раненный командир шахтерской роты коммунист старший лейтенант Силин, бойцов в атаку повел политрук Пронин. Через некоторое время из Восточного сектора в штаб ООР доложили: атака вражеских частей отбита, на поле боя противник оставил более 500 трупов, остальные автоматчики прижаты к берегу лимана и уничтожаются.
И на этот раз удалось отстоять 412-ю батарею. Но через несколько дней создалась угроза прорыва линии фронта в направлений станции Сортировочная. Чтобы сорвать замысел противника и уплотнить боевые порядки обороны, нашим войскам было приказано перейти на западный берег Большого Аджалыкского лимана. Оставить свои позиции пришлось и батарейцам. По приказу командования оборонительного района они 25 августа, расстреляв все боеприпасы, со слезами на глазах подорвали 412-ю батарею, которую многие из них строили своими руками. Забрав с собой 45-миллиметровые пушки, минометы, пулеметы и все трофейное оружие, в том числе несколько танкеток, артиллеристы во главе с капитаном Николаем Викторовичем Зиновьевым и комиссаром старшим политруком Александром Васильевичем Малинко отошли на позиции 1-го морского полка и составили один из его самых стойких батальонов.
Успешными были действия и других батарей береговой артиллерии, несмотря на то что им пришлось уже в ходе обороны города осваивать задачу, связанную с борьбой против сухопутных сил противника. Береговые артиллеристы участвовали в отражении всех наступлений противника под Одессой и нанесли врагу значительный урон в живой силе и технике.
Противник не замедлил воспользоваться отходом советских войск. Захватив Новую Дофиновку, он установил там свою дальнобойную батарею. 25 августа в 19 часов 5 минут на территории Одесского порта разорвался первый фашистский снаряд. С этой минуты не -только порт и прибрежный фарватер, но и индустриальный район Одессы — Пересыпь — находился под артиллерийским обстрелом. Морским судам и боевым кораблям еще труднее и опаснее стало прорываться к причалам порта.
По заданию командования оборонительного района трудящиеся города в течение десяти суток построили вне зоны артиллерийского обстрела, в районах Аркадии и 16-й станции Большого Фонтана, временные причалы, которые могли принимать мелкие и средние транспорты.
Конец августа и начало сентября были периодом наиболее тяжелого испытания на стойкость для бойцов всех секторов обороны. Критическое положение возникло в Южном секторе, где враг, сосредоточив почти 5 пехотных дивизий и до 100 танков против одной Чапаевской дивизии, перешел в наступление. Оно сопровождалось сильным артиллерийским огнем и ударами крупных сил авиации.
Но Защитники Одессы не дрогнули. Командиры и политработники, умело руководя частями и подразделениями, находясь на самых опасных участках, показывали бойцам пример бесстрашия, собранности и стойкости. Артиллеристы-чапаевцы под руководством начальника артиллерии полковпика Ф. Ф. Гроссмана четко взаимодействовали со стрелковыми полками и батальонами, своевременно переносили огонь батарей с одного направления на другое. Под прикрытием всей артиллерии Приморской армии и военных кораблей Чапаевская дивизия с тяжелыми потерями отошла на заранее подготовленный рубеж Ва-каржаны, Сухой Лиман. Противник пытался овладеть и этим рубежом, но не смог — чапаевцы стояли насмерть.
Не так уж много было под Одессой орудий и минометов в те дни (в Западном секторе, например, имелось всего по два орудия на каждый километр фронта), но находились они в умелых руках. Артиллеристы и минометчики наносили врагу огромный ущерб.
Большим мастерством отличались расчеты 265-го корпусного артиллерийского полка, которым командовал депутат Верховного Совета Украины майор Николай Васильевич Богданов. Потомственный питерский рабочий, член партии с 1926 г., он беззаветно отдавался порученному делу. Перед войной его полк добился отличных показателей в боевой и политической подготовке. За это майор удостоился ордена «Знак Почета». Он пользовался репутацией отличного артиллериста, мужественного воина, прекрасного коммуниста, обаятельного человека.
Н. В. Богданов
Под стать командиру полка были и его ближайшие помощники: военком Яков Иващенко, заместитель по артиллерии Николай Голядкин, командиры дивизионов Борис Бундич и Степан Гончар. Богдановские подвижные батареи появлялись всегда там, где обстановка складывалась особенно неблагоприятно. На их счету было несколько рассеянных метким огнем полков вражеской пехоты,10 разгромленных артиллерийских батарей, свыше 40 уничтоженных танков и много другой боевой техники. Не числом, а умением воевали богдаповцы. И первыми среди первых были коммунисты командиры батарей Петр Минаков, Алексей Гавриленко, Алексей Мятежов, командир орудия Василий Карпович Демерза, его сын Петр — старший лейтенант и дочь Галя — медицинская сестра. За бои под Одессой полк был награжден орденом Красного Знамени, несколько позже стал гвардейским, а командир полка Н. В. Богданов удостоился звания Героя Советского Союза.
Исключительно напряженными были те дни и для летчиков 69-го истребительного авиационного полка майора Л. Л. Шестакова — единственной авиачасти оборонительного района. 30 самолетов, базировавшихся в осажденном городе, совершали десятки вылетов в сутки. Они бомбили скопления войск в ближнем тылу врага, штурмовали его боевые порядки и прикрывали части Приморской армии с воздуха, вступая в отчаянные схватки с бомбардировщиками и истребителями противника.
Наблюдательный пост сообщил: с юго-востока над морем к порту приближаются четыре «Хейнкеля-111». Навстречу им вылетело звено лейтенанта Виталия Тимофеевича Топольского. Короткими точными очередями командир звена вывел из строя оба мотора вражеского бомбардировщика, и тот рухнул в море. Новый разворот— и новая атака. Уже у самого порта, неподалеку от Воронцовского маяка, Топольский поджег еще одну фашистскую машину. Остальные два вражеских самолета, так и не достигнув цели, сбросили бомбы в воду и ушли восвояси.
«Подлинным народным героем является старший политрук Купица, — писал в «Красной звезде» от 5 сентября 1941 г. контр-адмирал Г. В. Жуков. — У него до 150 боевых вылетов, 6 «юнкерсов» и «мессершмиттов» сбито советским соколом». Самые взволнованные страницы своей книги воспоминаний «Мы вернемся, Одесса!» посвятит впоследствии военкому эскадрильи Семену Андреевичу Кунице его однополчанин Герой Советского Союза Алексей Тихонович Череватенко. «Спасибо комиссарам. Они научили меня воевать. С таких, как Куница, я брал пример», — скажет дважды Герой Советского Союза Алексей Васильевич Алелюхин, которого в те августовские дни сорок первого комиссар Куница рекомендовал в члены партии. Но ни статью Жукова, ни книгу Череватенко, ни отзывов боевых побратимов Семену Кунице прочитать и услышать не доведется.
28 августа в бою с превосходящими силами врага погиб вблизи хутора Красная Поляна Виталий Топольский. Узнав о гибели товарища, Семен Куница упросил командира полка, чтобы тот послал его командиром звена, вылетающего на помощь пехотинцам. «Отомстим фашистам за смерть Виталия!» — сказал он ведомым. 29 августа звено Куницы нанесло ощутимый удар реактивными снарядами по танкам и артиллерии противника у Красной Поляны. Затем двумя заходами летчики обстреляли вражескую пехоту из пушек и пулеметов. Когда начали набирать высоту, чтобы строиться и уходить на свой аэродром, вдруг появились «мессершмитты». Комиссар, зная, что его товарищи израсходовали все боеприпасы, принял удар на себя, чтобы дать им возможность уйти. Последними патронами Куница ударил по одному из вражеских самолетов, но и сам попал под огонь другого «мессера». Самолет загорелся и над самой линией фронта начал разваливаться на части. Тогда Куница выпрыгнул из кабины и раскрыл парашют. Но вражеские пулеметчики расстреляли его в воздухе.
Летчики действовали в невероятно трудных условиях. Аэродром находился так близко к переднему краю, что самолет не успевал набрать высоту, как под ним уже змеились вражеские окопы. Нередко после боя в полку оставалось всего 5—6 пригодных к полетам машин, остальные имели серьезные повреждения. Но к утру следующего дня благодаря самоотверженности личного состава в строю насчитывалось уже более 20 самолетов.
За время обороны Одессы летчики полка совершили 3781 боевой вылет, провели 576 воздушных боев, многие из них сбили по 6—8 самолетов. Лейтенант Михаил Шилов и капитан Михаил Асташкин в одесском небе повторили подвиг защитника Москвы капитана Николая Гастелло, направив свои подожженные в бою машины на Скопления вражеских танков и пехоты. За доблесть и мужество, проявленные при обороне Одессы, звание Героя Советского Союза было присвоено летчикам М. Е. Асташкину, А. А. Елохину, И. Г. Королеву, С. А. Кунице,A. А. Маланову, Ю. Б. Рыкачеву, В. А.Серогодскому,B.Т. Топольскому, А. Т. Череватенко, Л. Л. Шестакову, М. И. Шилову.
Враг, стремясь ускорить взятие Одессы, бросал на штурм города все повые и новые дивизии, посылал вслед за наступающими солдатами специальные подразделения отборных головорезов, имевших приказ стрелять в спину каждому, кто проявит нерешительность в наступлении. Но фашистские полчища, как волны о гранитный утес, разбивались о стойкость советских войск. На стороне противника было численное превосходство, на стороне защитников Одессы — глубокое сознание своей ответственности за судьбу Советской Родины, мужество, верность долгу, стойкость в бою. Организующей и цементирующей силой этой стойкости были армейские партийные организации. Они помогали командирам совершенствовать боевые качества и знания воинов, широко распространять и внедрять наиболее эффективные способы и приемы боевых действий, разъясняли бойцам высокие цели Отечественной войны советского народа, вселяли в людей веру в неминуемую победу над врагом. Так, по инициативе политотдела Приморской армии было проведено несколько семинаров по борьбе с танками: у подбитых вражеских машин опытные воины рассказывали и показывали красноармейцам и младшим командирам из других частей, как пользоваться связками гранат и бутылками с зажигательной смесью. Такие семинары сыграли большую роль в преодолении так называемой танкобоязни, которая была свойственна отдельным бойцам в первые дни обороны.
Содержание партийно-политической работы определял характер конкретных задач войск. В наиболее тяжелые дни конца августа и начала сентября необходимо было любой ценой остановить врага, устоять на занятых позициях. В этот период вся партполитработа велась под лозунгом «Ни шагу назад!». Она тесно сочеталась с разъяснением общей обстановки на фронтах Отечественной войны. Политорганы знакомили воинов с жизнью страны и событиями за рубежом, с тем, как труженики тыла, в том числе и трудящиеся Одессы, с удесятеренной Энергией работают для фронта, как растут наши силы в борьбе с фашистскими захватчиками. На переднем крае, в окопах перед боем политруки и другие коммунисты разъясняли бойцам, что на полях сражений решается судьба социалистического Отечества, завоеваний Великого Октября. Политработники соединений и частей, повседневно находясь в подразделениях, учили молодых политруков, парторгов, секретарей комсомольских организаций практике партийно-политической работы, уделяя основное внимание мобилизации всего личного состава на выполнение боевых приказов. Убыль политруков восполнялась подготовкой их в армии из числа отличившихся в боях коммунистов.
Большой силы мобилизующий заряд несла в среду защитников города советская печать. С нетерпением ожидали воины каждого номера «Правды», «Известий», «Красной звезды», «Красного флота», местных газет с материалами о боевых действиях на фронтах Отечественной войны, в том числе и на рубежах одесской обороны. Многочисленная армия политбойцов и агитаторов умело использовала эти публикации как действенное средство воспитания у воинов верности воинскому долгу и неистребимой ненависти к врагу. Большой популярностью среди защитников города помимо центральной печати пользовались флотская газета «Красный черноморец», армейская «За Родину», областные газеты «Большевистское знамя» и «Чорноморська комуна», газета военно-морской базы «Ворошиловский залп», дивизионные газеты. В их редакциях работало немало талантливых журналистов, самоотверженно относившихся к порученному делу. Их очерки и корреспонденции неизменно находили живой отклик среди воинов. Страстным пламенным словом они закаляли и воспламеняли сердца бойцов для подвига. И ради этих пламенных строк они сами шли на подвиг. Не каждый мог, подобно фотокорреспонденту Василию Колосову, в ходе боя, на виду у противника подползти к только что подбитому фашистскому танку, встать под пулями во весь рост и сфотографировать поверженного врага для фронтовой газеты.
В часы затишья между боями перед бойцами и командирами выступали писатели — и приезжавшие сюда в качестве корреспондентов центральных газет, и сражавшиеся в рядах защитников города.Артисты одесской государственной эстрады за дни обороны дали на переднем крае 155 концертов.
Но самым действенным средством партполитработы являлся личный пример коммунистов, преисполненных чувства негасимой любви к социалистическому Отечеству, беззаветно преданных делу коммунизма, смело идущих в атаку, на подвиг и на смерть во имя победы.
Быть впереди атакующих, быть среди бойцов в самую тяжелую и опасную минуту стало нравственным законом комиссара полка Владимира Алексеевича Митракова. Бойцы любили своего военкома и оберегали его в штыковых схватках. Как-то в самом разгаре жаркого боя Мйтраков увидел тяжелораненого командира пулеметного расчета. Кругом свистели пули, рвались мины и снаряды. Комиссар бросился на помощь раненому, перевязал его бинтом из своего индивидуального пакета. «Спасибо, товарищ комиссар, дорогой вы человек», — проговорил раненый, а когда несколько позже к нему подбежал санитар, он направил его вслед ушедшему вперед военкому. «Жизнь нашего комиссара дороже всего, — сказал раненый санитару. — Будь с ним рядом, береги его. А меня вынесут другие...»
Или вот еще пример. Разведчики 2-й кавдивизии установили, что со стороны села Августовка и вдоль Балтской дороги противник подтягивает артиллерийские и минометные подразделения. На этом же участке сосредоточивалась и пехота. По всему было видно, что противник решил здесь прорвать оборону, ворваться на Пересыпь, а затем в порт и город.
Парторг пулеметной роты, позиции которой острым клином врезались в позиции врага, Георгий Константинович Главацкий собрал коммунистов, разъяснил, что подразделению предстоит очень трудный бой, и призвал их проявить высокое мастерство, быть примером стойкости для других пулеметчиков.
До войны Главацкий работал на одесском маслозаводе, был стахановцем. В армию его не призывали из-за врожденного порока сердца, но, когда война подошла к стенам родного города, он ушел добровольцем в истребительный отряд, влившийся в 1330-й полк 2-й кавдивизии, стал командиром пулеметного расчета, парторгом роты. Сердце коммуниста Главацкого оказалось пламенным, голова — мудрой, а руки — крепкими.
...Противник с трех сторон двинулся на позиции пулеметчиков. Несмотря на шквальный огонь, фашисты сумели близко подойти к окопам и стали забрасывать гранатами один из фланговых пулеметов. Наводчик был ранен, и пулемет умолк. Главацкий под огнем противника пополз туда. Кожух пулемета оказался в трех местах пробитым осколками. Парторг сорвал с себя рубашку, заткнул пробоины, долил воды и вел огонь из пулемета, пока наводчик не перевязал раненых. Затем коммунист пополз к ротному миномету, где выбыл из строя расчет. Оказав помощь минометчикам, Главацкий поспешил еще к одному умолкнувшему пулемету. На дне окопа лежал убитый наповал наводчик Михаил Савин. Главацкий приказал бойцам перетянуть пулемет на запасную позицию и сам стал поливать свинцом наседавших солдат противника. Даже будучи контуженным, не слыша уже ни разрывов гранат, ни выстрелов пулемета, Главацкий продолжал вести огонь, пока вражеская атака не захлебнулась.
В конце августа противник решил на узком участке под Гниляково бросить в бой танковый корпус и почти три дивизии пехоты, чтобы прорваться здесь к городу. Командованию оборонительного района стало известно о замысле врага ночью, за несколько часов до танковой атаки. Опасность прорыва была велика, но во всех векторах обороны шли тяжелые бои, все резервы были задействованы, и командование не могло перебросить на усиление гниляковского участка ни одного батальона, ни одной роты. Бойцам 161-го стрелкового полка, спешенным конникам 7-го кавполка и морякам 4-го добровольческого отряда было приказано зарыться в землю, пропустить через себя вражеские танки, а затем пулеметным огнем, гранатами и контратакой отсечь от них наступающую пехоту.
Все хорошо понимали, что те, кто первыми поднимутся из-под танков против орущей и стреляющей на ходу лавины атакующих, вряд ли останутся в живых. На коротких партийных собраниях, проходивших здесь же, в окопах, было решено: первыми поднимутся коммунисты. На рассвете, когда танки, обрушивая своей тяжестью брустверы окопов, прогромыхали над головами бойцов, по сигналу «Коммунисты, вперед!» поднялись все бойцы, как один, хотя среди них было немало и беспартийных.
Неожиданной контратакой бойцы стрелкового и кавалерийского полков, моряки отряда отсекли от танков вражескую пехоту и заставили ее залечь. Коммунисты Сергей Цыбульский, Павел Никулин, Алексей Просин, Николай Ярилов, беспартийные Сандро Кананадзе, Македон Кутейко, Яков Перец, Иван Трофименко уничтожили пулеметным огнем сотни вражеских солдат и офицеров. Как выяснилось позже, прорвавшиеся танки, лишенные поддержки пехоты, были накрыты массированным огнем армейской и береговой артиллерии у хутора Карпово и уничтожены.
После боя я спросил у краснофлотца Сандро Кананадзе:
— Почему ты, Сандро, поднялся одним из первых? Ведь команда была для коммунистов.
— Да, я беспартийный, — ответил моряк. — Но стараюсь воевать так, чтобы коммунисты сказали: достоин Сандро быть в партии. Жизнь для Сандро дорога, но Родина, наша Советская Родина, Страна Советов — дороже!
Очень высоко было стремление бойцов подражать коммунистам, быть такими же стойкими в обороне и неудержимыми в наступлении, как они. Это выражалось и в их поведении в боевой обстановке, и в патриотических письмах родным, и в многочисленных заявлениях о приеме в партию накануне особенно тяжелых боев под Одессой. «Прошу считать меня коммунистом!» — говорили беспартийные, уходя в атаку. Высок был авторитет партии, нерушима была вера в ее правое дело. Заявления о приеме в ее ряды обычно рассматривались на заседаниях партбюро непосредственно в расположении рот и батальонов. Партийные комиссии выезжали в подразделения, и там начальник политотдела перед лицом боевых товарищей вручал принятым в партию кандидатские карточки и партбилеты. Только в Приморской армии за август и сентябрь 1941 г. было принято в партию 1002 человека, а в комсомол — 1863.
Перед боем десять красноармейцев и командиров 2-го дивизиона 368-го артполка подали заявления с просьбой принять их в кандидаты партии. «Мы хотим идти в бой против кровавого фашизма, имея высокое звание коммуниста. Это звание мы оправдаем с честью», — заявил от имени всех лейтенант Н. Г. Щербаков. Слово свое они сдержали. Красноармеец М. X. Круглянский, принятый в партию в числе этих десяти патриотов, в схватке с врагом был ранен, но на предложение отправиться в медсанбат ответил: «Я коммунист, и мое место с вами...» Мужественно вели себя и другие молодые коммунисты.
В ходе боя Александр Сысоев, принятый накануне в кандидаты партии, попал в окружение, но не дрогнул. Истерзанный и окровавленный воин с чувством величайшего достоинства бросил в лицо фашистскому офицеру: «Я — коммунист!» Он плюнул в фашистов, готовившихся расстрелять его. В это время вблизи разорвался артиллерийский снаряд. Силой взрыва все оказались поверженными на землю. Коммунист Сысоев, найдя в себе силы, приподнялся на локте, дотянулся до оброненной врагами гранаты и швырнул ее в фашистов.
Грузин Сандро Кананадзе считал, что его родина начинается там, где проходит граница всей Советской страны. Так думал и летчик украинец Семен Куница, и снайпер русский Николай Сучков, истребивший в одном бою 85 вражеских солдат, и пулеметчик казах Иргаш Тими-ров, уничтоживший при отражении атаки противника 300 фашистских солдат, и другой пулеметчик татарин Хасан Сахибов, метко косивший врагов. В одном из боев Сахибов оказался один против большой группы фашистских солдат. Стрелять было нельзя: враги не попадали в прицел. Тогда Сахибов поднялся во весь рост, Показывая пустые руки: идите, мол, берите в плен. А когда те кинулись к нему, он мгновенно упал, нажал на гашетку пулемета и уничтожил несколько десятков вражеских пехотинцев. Будучи раненным, Хасан Сахибов до конца боя не оставлял пулемета.
Защитники Одессы, как и все воины армии и флота, гордо называли себя сынами единого советского народа. Единое славное знамя социалистической Родины осеняло их, мудрая Коммунистическая партия вдохновляла и вела на подвиги. В этом был источник силы обороняющейся Одессы, источник стойкости ее героических защитников.
Отредактировано gogencon (Чт 11:47)