До конца августа 1941 г. обстановка связанная с обороной Одессы с каждым днем ухудшалась. Войска Восточного сектора под натиском превосходящих сил противника вынуждены были отойти на новые рубежи вблизи Одесского залива. Вражеская дальнобойная артиллерия получила возможность обстреливать город и порт.
Снабжение оборонительного Одесского района все более затруднялось. Стала ощущаться нехватка снарядов, продуктов питания.
Несмотря на огромный урон, фашистское командование, сосредоточив под Одессой до 18 дивизий и непрерывно пополняя их свежими маршевыми частями и танками, продолжало наступление. Советские части также несли серьезные потери, составлявшие до 40 процентов, а в подразделениях морской пехоты — до 80 процентов личного состава. В 287-м полку Чапаевской дивизии батальоны насчитывали по 50—55 бойцов.
Прибывавшие маршевые батальоны не восполняли потерь—порой в госпитали Одессы поступало более 2 тысяч раненых в день.
К середине сентября положение под Одессой еще более обострилось. Враг продолжал наседать, и командование ООР, чтобы сократить линию обороны Одессы, уплотнить боевые порядки и увеличить плотность артиллерийского огня, решило отвести левый фланг войск Южного сектора на восточный берег Сухого лимана. Но теперь дальнобойные орудия противника стали вести огонь по городу не только с северо-востока, но и с юго-запада, в частности подвергались обстрелу аэродром и недавно сооруженные временные пристани в Аркадии и на Золотом Пляже.
Полоса морского побережья, на которую опиралась оборона города, сократилась до 30 километров. Еще тяжелее и опаснее стало прорываться к Одессе транспортам и боевым кораблям. Город и подходившие к нему конвои подвергались систематическому артиллерийскому обстрелу и ударам с воздуха. После захвата противником водопроводной станции в городе не хватало воды.
Чтобы поправить положение, необходимо было отбросить врага от города.
Ф. С. Октябрьский 
Нарком Военно-Морского Флота СССР Н. Г. Кузнецов приказал командованию Черноморского флота подготовить и осуществить высадку тактического десанта в районе Новой Дофиновки для нанесения удара в тыл восточной группировки противника и обеспечения контрудара частей обороны в северном направлении между Аджалыкским и Куяльницким лиманами. Для изучения этого вопроса на месте 7 сентября в Одессу на лидере «Харьков», доставившем вместе с эсминцем «Дзержинский» пополнение и оружие для Приморской армии, прибыл командующий Черноморским флотом вице-адмирал Ф. С. Октябрьский.
После всестороннего изучения обстановки с участием Ф. С. Октябрьского, заместителя наркома Военно-Морского Флота СССР вице-адмирала Г. И. Левченко, председателя областного Совета депутатов трудящихся Н. Т. Кальченко Военный совет ООР пришел к выводу, что войска оборонительного района не смогут своими силами отбросить фашистов на расстояние, исключающее артиллерийский обстрел города, порта и подходных фарватеров к нему. Кроме того, командующий обороной Г. В. Жуков и член Военного совета И. И. Азаров внесли предложение высаживать тактический десант не в Новую Дофиновку,а в районе Григорьевкн, находившейся глубже ё тылу противника, но зато сам Аджалыкский лиман мог прикрыть десант от удара войск противника. Командование флота и Военный совет оборонительного района обратились в Ставку с просьбой выделить для ООР одну стрелковую дивизию.
Между тем положение под Одессой продолжало ухудшаться. «В те сентябрьские дни обстановка была такова, — вспоминает бывший член Военного совета оборонительного района И. И. Азаров, — что порою казалось: еще небольшой нажим со стороны противника — и наша линия обороны будет прорвана... По сводкам Совинформбюро мы знали, что положение на фронтах не улучшается, части Красной Армии продолжают отступать, оставляя врагу города и села. Но нам ничего не оставалось, как надеяться на помощь».
В пору исключительных по своей тяжести испытаний с особой силой проявляется главная сущность советского человека — мужество в борьбе за высокие идеалы, непоколебимая вера в неодолимость справедливого дела, которое он отстаивает. В те сентябрьские дни, прилагая нечеловеческие усилия, совершая, казалось, невозможное на поле боя, защитники Одессы, от красноармейца и краснофлотца до генерала и адмирала, несли в себе эту веру. Как они верили в неизбежность окончательной победы Родины, так и советское командование было уверено в бойцах и командирах — участниках обороны города. В середине сентября, в критический момент обороны, командование ООР получило телеграмму: «Передайте просьбу Ставки Верховного Главнокомандования бойцам и командирам, обороняющим Одессу, продержаться 6— 7 дней, в течение которых они получат подмогу в виде авиации и вооруженного пополнения». В самой форме обращения Ставки, в том, что она не приказывала, как обычно, а просила продержаться в данной обстановке, подчеркивались и понимание самой сути положения под Одессой, и исключительная важность задачи, возложенной на оборонительный район, и уверенность, что бойцы и командиры выполнят эту задачу. Все это делало просьбу сильнее любого приказа. Когда содержание телеграммы было доведено до бойцов и командиров, в ней они услышали голос самой Родипы, находящейся в смертельной опасности и обращающейся к своим сыновьям.
— У иных на глазах блестели прозрачные кристаллы, — вспоминает И. И. Азаров, побывавший в тот день, как и другие члены Военного совета, на переднем крае, — но это были не слезы отчаяния — это гневом к врагу горели сердца верных защитников Отечества.
Истекающие кровью бойцы обрели новые силы, еще больше утвердились в решимости умереть, но выполнить свой долг. «Каждый из нас, — вспоминал впоследствии бывший командующий ООР Г. В. Жуков, — готов был буквально на все, чтобы с честью выполнить просьбу Ставки — приказ Родины. В течение дня вел ожесточенный бой против фашистской дивизии 7-й кавалерийский полк, в котором в пешем строю находилось всего 300 бойцов. Гибель командира 7-го кавалерийского полка майора Лебедева вызвала у бойцов еще большую ярость и упорство в обороне. Младший командир разведроты 31-го стрелкового полка 25-й Чапаевской дивизии младший сержант комсомолец Бурсалов в трудную минуту сказал своему командиру: «У меня одно стремление — скорее уничтожить зарвавшихся фашистов. Для обеспечения победы не пожалею ни своил сил, ни жизни». Будучи раненным, он отказался отправиться в тыл, пока вражеская атака не была отбита. Пулеметчик 90-го стрелкового полка, бывший председатель колхоза красноармеец Колесник, тоже получил ранение, но не оставил, боевого строя и вел огонь из пулемета до последних сил Красноармеец того же полка Воронов в упор расстреливал наступающих гитлеровцев, а когда кончились патроны, стал метать гранаты. В этом бою Воронов был тяжело ранен. Когда его уносили с поля боя, он сказал товарищам: «Держитесь, друзья! Я еще вернусь к вам и будем вместе уничтожать врага!..»
Самоотверженно действовали и артиллеристы. Опи не только поддерживали огпем оборонявшуюся из последних сил пехоту, но и одновременно отбивали атаки врага на их огневые позиции. Береговые батареи, расходуя последние комплекты боеприпасов, вместе с кораблями флота подавили часть вражеских тяжелых батарей в районах Чебанки, Шицли, Новой Дофиновки, непрерывно поддерживали огневую завесу перед фронтом. До двух батальонов вражеской пехоты уничтожил спешно переброшенный на передний край отдельный зенитно-пулеметный батальон ПВО под командованием капитана Т. Г. Копейкина. Самолеты флотской авиации ведомые А. Кондрашиным, Н. Токаревым, А. Цурцумия и другими прославленными летчиками, только за два дня, 16 и 17 сентября, уничтожили под Одессой более 60 танков и автомашин, артиллерийскую батарею, около 300 солдат и офицеров противника, сбили в воздушных боях 2 фашистских самолета. Летчики 69-го полка, действуя с простреливаемых врагом аэродромов, на 20 машинах производили за день по 70—90 боевых вылетов.
Тем временем в Новороссийске уже готовилась к посадке на транспорты 157-я стрелковая дивизия, выделенная в помощь Одесскому оборонительному району. Под Севастополем, в Казачьей бухте, отрабатывал высадку на необорудованный берег спешно сформированный 3-й морской полк.
К середине сентября 1941 года положение связанное с обороной Одессы стало критическим — и на переднем крае и в самом городе. Вышла из строя электростанция. Остановились трамваи. 15 сентября пришлось взорвать Воронцовский маяк, которым вражеские батареи пользовались как ориентиром при обстреле порта. Была взорвана и дамба через Сухой лиман, чтобы предотвратить прорыв войск противника в Южном секторе. Одновременно создалась угроза разрушения плотины Хаджибейского лимана и затопления промышленного района города — Пересыпи, в результате чего войска Восточного сектора могли оказаться отрезанными от Одессы. Под артогнем и бомбежками велись работы по укреплению этой плотины.
Бои шли в 5—8 километрах от города. Последние резервы уже были задействованы. На передний край направлялись подразделения милиции, пожарные части, некоторые артиллерийские и пулеметные подразделения противовоздушной обороны. Более 1700 бойцов и командиров из батальона выздоравливающих добровольно отправились в сражающиеся части. На случай необходимости защищать городские баррикады в госпиталях формировались отряды из легкораненых и всех, кто мог держать в руках оружие.
А в это время подоспела и помощь — в течение 17 и 18 сентября на транспортах «Грузия», «Абхазия», «Днестр», «Армения», «Украина» под эскортом крейсера «Червона Украина» и эскадренных миноносцев прибыла из Новороссийска отлично обученная и вооруженная 157-я дивизия. Кроме того, в пути находилось 25 маршевых батальонов общей численностью 25 351 человек, дивизион реактивных минометов и приданный 157-й дивизии 422-й тяжелый гаубичный полк. Хотя численное превосходство в живой силе по-прежнему оставалось на стороне противника, на стороне советских войск был колоссальный перевес морального фактора. Боевой дух вражеских войск под Одессой был заметно подорван большими потерями и затянувшимися боями. С прибытием свежей дивизии и пополнения еще больше возросло моральное превосходство защитников Одессы над врагом. Сознание того, что в такую трудную пору для всей страны, когда враг уже в Донбассе, под Орлом, под Москвой и Ленинградом, Родина послала подкрепление осажденной Одессе, вызвало у бойцов новый подъем духа и прилив сил и энергии. Они еще упорнее отстаивали каждый метр своей земли, и, хотя прибывшие части еще не вступили в бой, продвижение противника почти на всех участках было приостановлено.
С увеличением сил ООР стала реальной задача нанесения по врагу сильного контрудара. Ставка Верховного Главнокомандования дала указание не распылять силы, а решительным наступлением окружить и уничтожить левофланговую группировку противника, лишить его возможности обстреливать город, порт и морские подходы к нему. Было решено нанести удар утром 22 сентября в Восточном секторе силами 421-й стрелковой дивизии полковника Г. М. Коченова и 157-й стрелковой дивизии полковника Д. И. Томилова при огневом содействии артиллерии Приморской армии, боевых кораблей и береговых батарей. При этом предусматривалось несколько раньше высадить в тылу врага морской и небольшой воздушный десанты. Войскам Западного и Южного секторов предстояло демонстративными действиями сковать на своих участках вражеские силы, чтобы немецко-румынское командование не могло перебросить их на направление главного удара.
Для участия в десантах и в их поддержке выделялись крейсера «Красный Кавказ» (командир А. М. Гущин), «Красный Крым» (командир А. И. Зубков), эсминцы «Бойкий» (командир Г. Ф. Годлевский), «Беспощадный» (командир Г. П. Негода) и «Безупречный» (командир П. М. Буряк), которые составили десантный отряд; отряд десантно-высадочных средств, сформированный Одесской военно-морской базой в составе канонерской лодки «Красная Грузия», 10 катеров типа «МО», 12 катеров типа «КМ», 10 баркасов и 1 буксира, а также 3-й морской полк (1900 человек), отряд парашютистов (23 человека), авиагруппа из состава 63-й авиабригады Черноморского флота и 69-й истребительный авиаполк ООР.
С.Г.Горшков
Общее руководство высадкой морского десанта возлагалось на командующего эскадрой контр-адмирала Л. А.Владимирского, командиром высадки был назначен капитан 1 ранга С. Г. Горшков, возглавлявший бригаду крейсеров.
Партийно-политическая работа в частях и на кораблях, оборонявших Одессу, в те дни была нацелена на создание у бойцов высокого наступательного духа. В ротах, корабельных подразделениях, отделениях и на боевых постах — там, где решался успех боя, звучал голос командиров и политработников, коммунистов и комсомольцев. Не раскрывая самого факта подготовки контрудара и высадки десанта, они формировали у бойцов сознание необходимости не только остановить, но и отбросить врага от города, избавить население, порт и фарватеры от артиллерийского обстрела. В подразделениях 421-й и 157-й дивизий, сосредоточенных в Восточном секторе, прошли партийные и комсомольские собрания с повесткой дня «О задачах коммунистов и комсомольцев в выполнении боевого приказа». Решения этих собраний были лаконичными и емкими. Так, комсомольцы 9-й стрелковой роты 384-го полка записали в протоколе: «Умрем, но Одессу врагу не сдадим». Бойцы и командиры выражали патриотические чувства, заявляя, что они хотят идти в бой коммунистами. Только в одном 633-м стрелковом полку за три дня, предшествовавших наступлению, было подано 80 заявлений о приеме в партию.
Напряженный характер носили боевая подготовка и партийно-политическая работа в 3-м морском полку, предназначенном для высадки под Григорьевкой. Личный состав не имел опыта десантирования. А между тем ему предстояло высаживаться ночью, и не просто с борта корабля на причал, а с высадочных средств, на незнакомый и необорудованный берег и, вероятно, под огнем противника. В Казачьей бухте день и ночь моряки тренировались, отрабатывая посадку на корабли и высадку на берег с барказов на большой волне, учились штурмовать побережье с моря по грудь в воде, делать проходы в проволочных заграждениях, атаковать береговые объекты.
Велась усиленная наземная и воздушная разведка в районе предполагаемого десантирования и контрудара, а также в северо-западном районе моря и побережья.
Штаб флота тщательно разработал план высадки десантов в тыл противника и инструкции для высадочных средств. Высадка морского десанта первоначально была назначена на 3 часа ночи 22 сентября, но потом для большей скрытности решили перенести ее на самое темное время — час ночи. Перед боевыми кораблями ставилась задача доставить десант в кратчайшие сроки. В ночь проведения высадки корабельный дозор в районе Одессы был усилен двумя отрядами торпедных катеров. Чтобы не сковывать движение десантного отряда из Севастополя тихоходными высадочными средствами, их выделяла Одесская военно-морская база. Они должны были встретиться с десантным отрядом в момент его прибытия в район высадки. Предусматривалось, что по гакобортным огням канонерской лодки «Красная Грузия» будут ориентироваться барказы при подходе в темноте к берегу, а сама кан-лодка, подойдя к нему вплотную, поддержит действия высадившихся десантников артогнем.
Чтобы заблаговременно уточнить обстановку на месте, ознакомить командование оборонительного района с планом высадки морского десанта и обеспечить своевременный выход высадочных плавсредств в точку встречи с кораблями десанта, контр-адмирал Л. А. Владимирский и заместитель начальника штаба ООР капитан 1 ранга С. И. Иванов на рассвете 21 сентября вышли в Одессу на эсминце «Фрунзе». Однако в 15 часов 07 минут в районе Тендровской косы десять вражеских бомбардировщиков атаковали эсминец и канонерскую лодку «Красная Армения» и потопили их. Капитан 1 ранга Иванов погиб, вместе с ним погибла вся документация для отряда высадки, разработанная штабом флота. Буксиру «ОП-8», вызванному по радио к месту гибели «Фрунзе», удалось спасти большинство личного состава затонувших кораблей, контр-адмирала Владимирского и раненого командира эсминца капитан-лейтенанта В. Н. Ерошенко. Прижимаясь к берегу, буксир направился на Тендру, но фашистские бомбардировщики настигли его и потопили. Моряки вплавь добирались до косы, а человек десять, главным образом раненые, в том числе Владимирский и Ерошенко, остались на буксире, надстройка которого из-за мелководья осталась над водой. Вскоре торпедный катер снял их и доставил на Тендру. После перевязки контр-адмирал Владимирский на том же катере отправился в Одессу
В это время десантный отряд, принявший на борт 3-й морской полк, был уже в пути.
Хотя время отправки десанта и его задача держались в строгом секрете до самого выхода кораблей в море, некоторые моряки догадывались, что морской полк предназначен для высадки под Одессу, и многие, особенно те, кто уже воевал в добровольческих отрядах и оказался в Севастополе по ранению, досрочно выписывались, а то и самовольно покидали госпитали, чтобы снова попасть в морскую пехоту. Бывший член Военного совета Черноморского флота вице-адмирал Н. М. Кулаков вспоминал, что были случаи, когда вслед за отваливающими от причала кораблями «в воду бросались моряки, чтобы доплыть до суд-па и со всеми уйти на сухопутный фронт».
Фашистская авиация обнаружила корабли в море, но противник, видимо, посчитал, что они направляются в Одессу для обычной артиллерийской поддержки войск обороны, и днем не атаковал их, опасаясь истребителей нашего прикрытия, и только к вечеру в районе Киркенетского пролива корабельным зенитчикам пришлось открыть огонь по вражеским самолетам.
На переходе по корабельной трансляции было передано обращение командования десанта к морским пехоТинцам и экипажам кораблей, в котором говорилось: «Товарищи! Мы о вами призваны оказать боевую помощь и поддержку славным защитникам города. Стремительным броском десанта и мощным ударом в спину фашистам разгромим врага на его позициях, отбросим его от нашей Одессы.
Каждый из нас должен считать за высокую честь свято выполнить свой воинский долг перед Родиной».
Обращение нашло у десантников и корабельных команд горячий отклик. Каждый выражал свою решимость действовать смело, самоотверженно, умело. На крейсере «Красный Крым» состоялось партийное собрание морских пехотинцев, на котором коммунисты обязались личным примером мужества и отваги увлекать в бой краснофлотцев. На кораблях царил боевой накал — моряки проверяли и чистили оружие, подгоняли снаряжение, одежду и обувь, чтобы при высадке ничего не потерять, не производить лишнего шума. Политработники, рядовые коммунисты, одесситы, которых немало было среди десантников и команд кораблей, рассказывали своим товарищам о героической обороне Одессы, о ее революционных, боевых и трудовых традициях, о достопримечательностях города.
Незадолго до подхода отряда к району высадки на флагманском корабле — крейсере «Красный Кавказ» стало известно о гибели эсминца «Фрунзе». Военный совет флота радиограммой возложил руководство всеми действиями на командира бригады крейсеров С. Г. Горшкова.
Корабельный отряд с десантом прибыл в район высадки в предусмотренное время, но канонерской лодки «Красная Грузия» и других высадочных средств там не оказалось, так как в связи с гибелью эсминца «Фрунзе» они не получили вовремя нужные распоряжения. Оценив обстановку, С. Г. Горшков принял решение: чтобы не нарушать плана взаимодействия с войсками Восточного сектора, не ждать прибытия плавсредств из Одессы и начать высадку на корабельных шлюпках и принятых на крейсера барказах.
В 1 час 23 минуты крейсера и эсминцы неожиданно для врага открыли ураганный огонь из орудий главного калибра по заранее разведанным скоплениям войск противника в районах Чебанки, Григорьевки, Беляр, Шицли, Визирки, Старой и Новой Дофиновки. Семью минутами позже летчик Черноморского флота старший лейтенант Серафим Гаврилов на самолете-бомбардировщике ТБ-3 доставил и выбросил севернее Шицли отряд парашютистов во главе со старшиной Кузнецовым. Парашютисты действовали смело и стремительно. Они уничтожили пять линий проволочной связи, здание штаба батальона и другие объекты. Их действия вызвали в тылу врага панику, в значительной мере нарушили управление неприятельскими войсками.
Через три минуты после десантирования отряда парашютистов началась высадка морского полка двумя эшелонами: в первом два батальона и во втором — один. Еще на переходе морем бойцы 3-й роты 3-го батальона, которой командовал лейтенант И. Д. Ча-рупа, обратились к командиру десантного полка капитану К. М. Кореню с просьбой высадить их в составе первого броска. Они первыми начали посадку с кораблей в баркасы. Вместе с ними уходили к берегу комиссар батальона политрук Прохоров и корректировочные посты корабельной артиллерии, чтобы, находясь в первых рядах десантников, точно направлять огонь эсминцев на самые важные участки.
К. М. Корень
Части противника некоторое время были парализованы мощным огнем корабельной артиллерии. Но когда первые барказы коснулись грунта, враг, придя в себя, открыл пулеметный и минометный огонь. До берега оставалось еще 100—150 метров, и моряки спрыгивали с барказов в холодное осеннее море и в непроницаемой темноте, по грудь, а то и по шею в закипающей от пуль и осколков воде, высоко поднимая над головой оружие, двигались к берегу. Выйдя из воды, рота Чарупы бросилась вперед, гранатами забросала прибрежные огневые точки противника и тем самым дала возможность почти без потерь высадиться остальным двум ротам 3-го батальона во главе с комбатом старшим лейтенантом И. И. Матвиенко. Тем временем к кораблям подошли высадочные средства во главе с канлодкой «Красная Грузия». Темпы высадки ускорились. Катера подходили непосредственно к берегу, высаживая десантников, выставляли сигнальные огни для ориентировки следующих за ними плавсредств и возвращались за новыми партиями моряков. К 5 часам утра высадка была закончена.
Командир 3-го батальона решил с ходу ворваться в Григорьевку и подавить там огневые точки противника, обстреливавшие высадку второго эшелона десанта. Но рота Чарупы, продвигавшаяся в авангарде, попала под сильный минометно-пулеметный огонь. Тогда Чарупа приказал одному взводу вести непрерывный огонь по врагу с фронта, отвлекая на себя его внимание, а сам с остальными бойцами скрытно обошел противника с фланга и поднял моряков в штыковую атаку. Воспользовавшись паникой в рядах противника, подошедшие две роты атаковали огневые точки врага. Батальон ворвался в Григорьевку. Вражеские солдаты и офицеры в панике бежали, бросая оружие и снаряжение, не успев даже снять со своих минных полей указатели с надписью «мины», что облегчило действия десантников.
Развивая наступление, 3-й батальон начал продвижение к Старой Дофиновке, а 1-й батальон под командованием капитана И. И. Михайлова пулеметным и минометным огнем, гранатами и штыковыми атаками прокладывал себе дорогу к Чебанке и Новой Дофиновке на соединение с перешедшими в наступление войсками Восточного сектора. Во втором эшелоне наступал 2-й батальон морского полка.
Самолеты 63-й авиабригады Черноморского флота с целью облегчить действия десанта и готовившихся к наступлению войск в 4 часа утра нанесли бомбоштурмовые удары по боевым порядкам войск противника. На рассвете майор Л. Л. Шестаков повел все 22 исправные машины 69-го истребительного авиаполка на штурмовку вражеских аэродромов в районах Бадена и Зельц. Подойдя с приглушенными моторами, самолеты так неожиданно обрушили огненный смерч на заранее разведанные аэродромы, что зенитки врага даже не успели открыть огонь. Особенно отличились в этих налетах командир полка Л. Л. Шестаков, летчики Ю. Б. Рыкачев и А. Т. Череватенко. Враг потерял 20 самолетов, много летчиков и авиационных специалистов.
С окончанием высадки оба крейсера, чтобы избежать ударов авиации противника, ушли в Севастополь, а эскадренные миноносцы «Бойкий», «Безупречный» и «Беспощадный» но вызову своих корпостов, находившихся в первых рядах высадившихся моряков, поддерживали огнем наступление десанта, подавляли батареи врага и его танковые подразделения, пытавшиеся перейти в контратаку. С рассветом против эсминцев противник бросил многочисленную авиацию, в том числе переброшенные на Черноморский театр из района Средиземного моря пикирующие бомбардировщики Ю-87. На выручку эсминцам пришли летчики 69-го истребительного полка. Девятка под командованием капитана Рыкачева подошла к месту боя как раз в тот момент, когда десять «юнкерсов» атаковали эскадренный миноносец «Безупречный». Рыкачев оставил три свои машины для прикрытия на тот случай, если неожиданно появятся немецкие истребители, а сам во главе шестерки бросился в атаку, стараясь сбить с курса пикировщиков и не дать им возможности прицель-по сбросить груз. Пятнадцать минут длилась эта схватка в воздухе. Нашим летчикам удалось поджечь два бомбардировщика. Боеприпасы «ястребков» были на исходе, но они не оставили «Безупречный» без прикрытия до тех пор, пока последний «юнкере» не отвалил в сторону.
Ожесточенные атаки врага с воздуха группами от 3 до 24 самолетов следовали одна за другой до самого вечера. В середине дня эсминец «Безупречный» снова был атакован вражескими бомбардировщиками. Получив большое количество пробоин в корпусе и лишившись хода, он был отбуксирован в Одессу. Эсминец «Беспощадный», тоже получивший тяжелые повреждения, ушел в Одесский порт под защиту зенитной артиллерии. Остававшиеся в строю корабли продолжали вести огонь.
Для обеспечения скрытности десантирования артиллерия Восточного сектора молчала. Когда же высадка была закончена и морские пехотинцы ворвались в расположение вражеских войск, а парашютисты вывели из строя линии связи и нарушили управление войсками противника, артиллеристы Приморской армии, кораблей и береговых батарей провели мощную получасовую артподготовку. В 8 часов утра 421-я дивизия и два стрелковых полка 157-й дивизий, усиленные гаубичным артполком й танками, в том числе дивизионом бронетракторов под командованием старшего лейтенанта Н. И. Юдина в составе 30 машин, построенных на одесских заводах, перешли в наступление.
Как выяснилось позже из захваченных штабных документов и показаний пленных, противник в этом районе тоже готовился к наступлению, назначенному на несколько часов позже. Он оказал упорное противодействие. Но ничто не могло сдержать наступательный порыв советских бойцов и командиров. Отчаянное сопротивление противника было сломлено, и советские части стали продвигаться в северном и северо-западном направлениях. Проявляя исключительное мужество, они гранатами и огнем противотанковых пушек уничтожали дзоты, подавляли огневые точки, преодолевали окопы и проволочные заграждения, штурмовали приспособленные к обороне каменные дома, уничтожали живую силу противника и неудержимо рвались вперед.
Через несколько часов бешеное сопротивление противника сменилось паникой в его рядах. Комбат 633-го полка майор Снежко с двумя командирами и телефонистом находился в окопе командного пункта. Когда он вышел из блиндажа, то увидел более сотни вражеских солдат и офицеров, идущих прямо на него с винтовками наперевес. Если бывают обстоятельства, требующие самых неожиданных решений, то именно в таком и оказался комбат. «Стой! Бросай оружие!» — закричал он во весь голос и пистолетом показал на землю. Враги растерялись, остановились и побросали винтовки. Снежко приказал одному из командиров собрать винтовки, а другому вместе с телефонистом — доставить незадачливых вояк на командный пункт полка, где уже находилось до двухсот пленных.
Немецко-румынские войска не устояли перед натиском двух советских дивизий с фронта и ударов десанта с тыла. Бросая на поле боя раненых, вооружение и боеприпасы, они беспорядочно отступали. К исходу дня 421-я дивизия вышла к Большому Аджалыкскому лиману, а 157-я овладела населенным пунктом Шевченко, находившимся в пяти километрах от исходного рубежа контрудара. У дороги на Свердлово фланги обеих дивизий соединились, и наступление приняло еще более стремительный темп.
Тем временем морские десантники, поддерживаемые артогнем кораблей, продолжали успешные действия в тылу врага. Полтора суток — ночь, день и ночь — без сна и отдыха, без хотя бы небольшого привала для приема пищи, гранатой, пулей и штыком прокладывали они себе путь в сторону города, навстречу наступающим частям Восточного сектора. Неприятельские войска пытались задержать продвижение моряков у Чебанки, но, не выдержав их натиска, бежали оттуда. В результате пятичасового боя бойцы 1-го батальона десантного полка выбили фашистов из Новой Дофиновки. Шестнадцать часов непрерывно атаковал 3-й батальон сильно укрепленную врагом Старую Дофиновку. Личным примером, появляясь в первых рядах атакующих в самые трудные моменты и в наиболее опасных местах, вдохновлял краснофлотцев в этой ожесточенной схватке военком полка батальонный комиссар И. А. Слесарев. Командир батальона И. И. Матвиенко, будучи трижды раненным, продолжал руководить действиями подразделений. Командирам и политработникам, коммунистам, их мужеству и бесстрашию подражали все бойцы десанта. Посланный в разведку комсомолец Сергей Петренко принял бой с большой группой врагов. Огнем ручного пулемета и гранатами он уничтожал их до последнего вздоха. Когда Старая Дофиновка была освобождена, неподалеку от села бойцы нашли тело Петренко, а вокруг него лежали тридцать уничтоженных фашистских солдат.
Захватив несколько вражеских тяжелых батарей, много пулеметов и минометов, уничтожив более 200 солдат и офицеров, 3-й морской полк блестяще выполнил свою задачу и пробился на соединение с наступающими войсками в районе села Александровна. В ходе наступления десантники захватили и дальнобойную четырехорудийную батарею, которая обстреливала город и порт. На щитах и ство-лах орудий десантники вывели мелом: «Она стреляла по Одессе. Этого больше не будет!». На другой день эту батарею провезли по улицам осажденной Одессы. Ликующие толпы горожан встречали моряков радостными возгласами и цветами.
Внезапный комбинированный удар по врагу сухопутных, войск, морского десанта, кораблей Черноморского флота и авиации завершился победой защитников Одессы. Враг был отброшен на 5—8, а местами на 10 километров на северо-восток. Недавно пополненная 15-я пехотная дивизия врага была полностью разгромлена, а 13-я дивизия понесла столь тяжелые потери, что до конца военных действий под Одессой не могла принимать участие в боях. Враг потерял около 6 тысяч солдат и офицеров, в том числе до 2 тысяч убитыми и пленными. Наши войска захватили 50 орудий и минометов, 127 пулеметов, 1100 винтовок и автоматов, 13 500 мин и ручных гранат, 3 тысячи снарядов, более 100 километров телефонного кабеля и большое количество другого военного имущества. Советские летчики в воздушных боях и на аэродромах уничтожили 40 вражеских самолетов. Противник был выбит с плацдарма, с которого вел обстрел города, порта и подходных фарватеров. В результате этого крупного успеха еще больше укрепился моральный дух защитников и жителей Одессы.
Личный состав всех родов войск, наступавших под Одессой, показал новые примеры массового героизма. Командир 157-й дивизии Д. И. Томилов докладывал командованию оборонительного района: «Выяснить героические поступки бойцов и командиров весьма трудно, так как весь личный состав стремился вперед и отдельные лица, проявившие в этой операции мужество, героизм, очевидно, остались незамеченными». «Успешные действия наших войск, обороняющих Одессу,— писал 26 сентября 1941 г. в «Правде» генерал-майор И. Е. Петров,— объясняются мужеством и стойкостью бойцов, командиров, комиссаров и политработников. В неслыханно тяжелых и длительных боях они проявили железную выдержку и бесстрашие. Это — люди исключительного хладнокровия, высокого патриотического благородства, люди, презирающие смерть».
Комбинированный контрудар войск Приморской армии и сил Черноморского флота имел большое значение для последующей устойчивой обороны Одессы в 1941 году.
Отредактировано gogencon (Пт 07:30)