Однако предновогодний декабрь томительно долго окутывал Киев не снегом, а зябким туманом. Оттого вид из моих окон выглядел серо и уныло. Не спасали даже яркие и колючие «шапки» над крышами двух особняков. Наоборот: на фоне сочной зелени сосен и елей отчетливо проявились следы невидимой прежде неухоженности и ветхости строений: темные трещины на белизне стен, нелепый современный козырек из согнутого оргстекла над роскошной старинной вязью крыльца. Утратил былую красоту и парк: замусорено старое озеро, сломана детская площадка, не осталось и следов от еще памятных газонов и цветников, обветшали шесть пешеходных мостиков, искусно переброшенных ког-да-то через овраги...
Пейзаж созвучен настроению только что ушедшего года: вместе с ним что-то покинуло нас в этой жизни навсегда, что-то ветшает и тускнеет.
Но остается надежда. И память. В отражении окон тоже запечатлены былые краски старой усадьбы в зеленом оазисе. А еще — яркие лица молоденьких мам, неспешно гуляющих с детскими колясками под сводами старого парка: в его глубине, за двумя старинными особняками и высоким витым забором, находятся высотные строения Института педиатрии, акушерства и гинекологии.
В памяти здешних старожилов и в киевских письменах сохранились времена и события более ранние. Например, сведения о том, что парк обустроен на рубеже XIX и XX веков в верховьях Кмитова яра, где берет начало река Глубочица. Природный рельеф использован для этого мастерски. Ныне же обглоданный временем бетон и густые деревья, по признанию кого-то из киевлян, «создают ощущение нереальности и мистичности парка»: будто сейчас из маленького «замка» над обрывом выйдут средневековые эльфы. Хотя, в общем-то, кроме настроения, ничего средневекового здесь нет.
На самом деле первый из двух салатово-белых «замков» — тот, что поменьше, построил здесь в 1889 году помощник аптекаря Окта-виан Вельский. Вскоре он, к тому времени уже хозяин аптеки на Подоле, приобрел соседний участок в Кмитовом яру и построил еще одно здание, превосходящее по размерам первое — в нем разместились две пятикомнатные квартиры. К концу столетия местность у природного яра под густыми деревьями стала довольно привлекательной для многих горожан. На углу нынешних улиц Герцена и Овручской, буквально в двух шагах от моего будущего через почти столетие дома, возвысилась церковь Святого Феодора, чуть поодаль открылись небольшие заводы — нынешние Кабельный и имени Артема. Но главное то, что местность вокруг Кмитова яра привлекала людей творческих профессий: художников, писателей, ученых. Художники Пимоненко, Менк, Орловский, Мурашко, писатель Константин Паустовский, полярник и физик Отто Шмидт, другие известные люди того времени жили здесь. Живописный яр с ручьями, прудами, прекрасными пейзажами создавал необходимое для творчества настроение. Некоторые здешние улицы и переулки до сих пор носят имена бывших жителей Кмитова яра: Мурашко, Пимоненко...
А дальше вспоминают две старушки-соседки — баба Ганна и баба Вера. До недавнего времени они жили в единственном сохранившемся в округе одноэтажном особнячке напротив парка. После Октябрьской революции 1917 года и национализации, рассказывают они, парк какое-то время был общедоступным, но уже в начале 1930-х всю аптекарскую усадьбу обнесли высоким забором и превратили в правительственную резиденцию. Сначала здесь жил нарком внутренних дел Украинской ССР Всеволод Балицкий — тот самый, который руководил переносом столицы советской Украины из Харькова в Киев. Позже усадьбу превратили в пионерский лагерь для детей сотрудников НКВД. Еще где-то я вычитал такую деталь: в минувшую войну гитлеровцы приравнивали важность этого объекта к зданию штаба Киевского военного округа. А сразу же после освобождения Киева в 1943 году в старинной усадьбе поселился Никита Хрущев — член военного совета 1-го Украинского фронта, позже — глава правительства УССР, первый секретарь ЦК КП(б)У.
Так Кмитов яр на много последующих лет стал резиденцией первых секретарей ЦК. Они жили в большом доме, в доме поменьше размещалась охрана. Вокруг парка возвышался пятиметровый деревянный забор. И только Владимир Щербицкий первым решил отказаться от резиденции, к которой тогда уже почти вплотную «подъехал» центр столицы, и положил начало традиции правительственных дач за городом.
С этого времени совершенно отчетливо помню все и я сам: в канун нового 1972 года 18-й троллейбус стал ездить напрямик мимо дачи — по Овручской — Герцена, а не в объезд, как было во времена правительственной резиденции. Тогда же, в декабре 71-го, вслед за «демократизацией» троллейбусного маршрута № 18 вместо непроглядной стены деревянного забора вокруг старого парка появилась ажурная и прозрачная металлическая изгородь, а в новую высотную постройку за старинными особняками переехал «детский» институт. На пешеходных мостиках над оврагами яра появились влюбленные парочки, в здешних озерах плавали золотые рыбки и утки, были лавочки, огромные кусты роз, качели... Здесь снимали знаменитый фильм «Тайна «Святого Патрика»...
Так и хочется на самом старте нового года и вопреки серым краскам тумана провести некую параллель. И загадать желание, созвучное настроению рождественских поверий. Даже два. Первое: чтобы снег побыстрее и щедро украсил вековые сосны и ели над старинными особняками. И второе: зеленому чуду-оазису в самом центре Киева нужно немного человеческого тепла и внимания, построенный в тяжелые времена за народные деньги парк должен восстановиться, ожить. Пусть бы, как и прежде, он дарил хорошее настроение киевлянам и гостям столицы. Сохранял частичку того, без чего трудно представить нас самих сегодняшних.
Загадываю это желание вместе со старушками из соседнего домика, что напротив парка. По старой привычке баба Ганна и баба Вера зашли ко мне на чашку чая. Вместе смотрим с надеждой в окно — прямо на «замки», прикрытые одеждами из сосен и елей.
А как же без надежды встречать Новый год?