— Отец Михаил, как сейчас обстоят дела с восстановлением института военных священников в Российской армии?

— Как уже ранее говорилось, в Российской армии к концу этого года должны появиться 240 штатных священнослужителей. Первые 100 кандидатов на эти должности РПЦ уже отобрала. Процесс с официальным трудоустройством военных священнослужителей, хочется надеяться, идет. А пока на добровольных началах в армии как работали, так и продолжают работать около тысячи священнослужителей.

Но это капля в море. К примеру, в израильской армии один раввин приходится на 100–150 человек. В Иране один мулла на 30 военнослужащих. У нас же, получается, один священник на 3–7 тысяч солдат.

— Руководство Минобороны неоднократно заявляло, что штатные священники будут обязаны пройти специальные курсы. Насколько они необходимы?
— Очевидно, что специальные курсы для священнослужителей необходимы. Вот представьте, что новоиспеченного хирурга без практики отправляют в больницу к тяжелобольным пациентам... Ожидается, что проводить трехмесячные курсы будут на базе какого-нибудь военного вуза. Подготовку будут проходить священнослужители всех конфессий. Бояться, что войсковой раввин или мулла, сидя за одной партой, подерутся, не стоит. Заповеди для верующих людей по значению одинаковы.

— Все-таки что такого особенного должен уметь военный священник?

— В первую очередь священнослужителя должны научить науке выживания и медицинским азам. Священник, которому наряду с военными приходится бывать в «горячих точках», обязан знать, как открыть люк БТР-80 или как за 20 секунд остановить бедренное кровотечение. Знаете, по своему опыту могу сказать, что ощущения не из приятных, когда у тебя берцы залиты кровью... Кроме этих дисциплин священники должны разбираться в званиях, как разговаривать с летчиками или моряками... Вообще эти курсы необходимы для того, чтобы окунуться в армейскую жизнь, почувствовать ее атмосферу, чтобы в армии не напортачить.

— Отец Михаил, а зачем вэдэвэшникам мобильный алтарь?

— Просто раньше мы служили в палатках. А это не всегда удобно — в палатке все военнослужащие не помещались. У мусульман и иудеев таковой проблемы не было. Им проще — нужно только разложить коврик в нужном направлении. У православных сложнее — необходим алтарь. Теперь в любом месте мы можем проводить богослужения сразу для 3–4 тысяч военнослужащих.

— Это так необходимо?
— К примеру, перед Пасхой мы были в Алабине, Кубинке. Исповедали и причастили там 2950 военнослужащих, которые готовились к параду на Красной площади и не могли выехать за пределы своей части. Из них не менее трети — офицеры. Для верующего человека это важно. Понимаете, крестить можно и в Азовском море (кстати, за год крестились 7 тысяч военнослужащих). Но алтарь нужен каждый день. Нужны такие элементарные вещи, как холодильник для просфор и свечей, помещение для икон и книг, место для 200 литров воды, место для отдыха... Все это в мобильном алтаре есть.

— А что за мультимедийное оборудование, которым снабжен мобильный алтарь?

— Это экран, на который проецируется все происходящее, микрофоны. Эта техника нужна для массовых богослужений. А таких, поверьте, немало. Бывало так, что за день причащали 1300 человек. Вот под Ейском, откуда мобильный алтарь недавно отправился в Новороссийск, четыре священника исповедали и причастили 680 солдат. Работали даже ночью. Военнослужащие просили разбудить на исповедь...

— Насколько это затратное дело?

— Этот мобильный алтарь в общей сложности обошелся в 2 млн. 400 тыс. рублей. Строили его на пожертвования. Деньги собирали буквально по крупицам. Но он того стоит. Будем строить и дальше. В идеале такой алтарь должен быть в каждой дивизии или бригаде.

— А с какими проблемами чаще всего обращаются военнослужащие к священнослужителям?

— Вообще о таких вещах не говорят. Это выходит за рамки интервью. Если в общих чертах, то чаще всего военнослужащих терзает главный грех — уныние. Военнослужащие часто не понимают, почему руководство принимает те или иные решения. Когда проходило сокращение военных вузов, которые они закончили, когда увольняли офицеров, военные часто спрашивали: «нужен ли я России?», «зачем получал военное образование?». Тогда мы объясняли, что нужны, что ситуация обязательно изменится. К людям постепенно возвращается вера.

— Почему именно в ВДВ, по сравнению с другими родами войск, так много священников — аж 13 человек?
— Наверное, потому, что именно здесь военнослужащим чаще всего приходится видеть смерть. Когда понимаешь, что любой из железных кусков может разбить твою голову на маленькие кусочки, в Бога поверишь. Также немало священнослужителей в РВСН. В таких войсках должны служить высоконравственные люди, которые понимали бы последствия своих действий. Кстати, ни один запуск баллистической ракеты не проходит без ее освящения.

— Священнослужители, работающие в ВДВ, известны тем, что вместе с военными совершают прыжки в парашютом, участвуют в учениях... Кому это нужно? Ведь ни соцгарантий, ни элементарной страховки у священников пока нет...

— Действительно, в ВДВ десантировались 10 священников. Многие не понимают, зачем. Но это не позерство — это необходимость, некий методический прием. Священнослужитель, чтобы понимать и находить понимание, должен разделить все тяготы военной службы солдат. Поверьте, в армии очень мало священников, в которых не стреляли.

— Как вы считаете, современная армия способна воспитать воина?

— Если призывник попадает в ВДВ или в морскую пехоту, ему даже года хватит, чтобы стать настоящим мужчиной. Если за все время в армии он два раза держал в руках автомат — вряд ли. Ко всему прочему, наша задача — помочь мальчишкам с тонкими шеями, которые приходят в армию, сформировать сердце — моральные принципы.